Больница или концлагерь? Хочу рассказать читателям по-настоящему жуткую историю, которая наглядно демонстрирует ущербность и даже опасность нашей системы здравоохранения для рядового гражданина. Мы, по сути, бесправные игрушки в руках людей, называющих себя врачами. Впрочем, я расскажу вам только факты, а выводы делайте самостоятельно. Меня зовут Виктория Бархатова, мне 52 года. Эта драма, даже трагедия началась 27 октября прошлого года, когда около одиннадцати вечера на станции Красногорская меня сбила проходящая электричка. Подробностей не помню из-за амнезии. Реанимационная бригада ехала около часа. Я потеряла много крови и была доставлена в Красногорскую больницу. Там диагностировали около 25 переломов шейных позвонков, ребер, ключицы. Однако переломы не были зафиксированы гипсом, и в таком виде меня перевели в Одинцовскую поликлинику, переоборудованную под ковидное отделение. При этом ссылались на затемнение в легких от ушиба, похожее на ковид, хотя я недавно переболела, что могли подтвердить и справки, и взятые у меня тесты. Но из-за переломов и травм я находилась в совершенно беспомощном состоянии, после удара головой плохо понимала, что происходит, а близких не пускали из-за карантина. МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ В переоборудованной поликлинике меня не прооперировали и тоже не зафиксировали переломы шеи, ключицы, ребер, таза. Мне даже не объяснили, что я категорически не должна садиться. На десятый день врач на обходе увидел, что я сижу, и сказал, что с моими переломами это категорически запрещено до операции. Какой-то медработник предложил разрабатывать легкие надуванием шариков, что при переломах ребер тоже категорически запрещено и доставляло ужасные страдания. Не надо объяснять, какую боль при этих «упражнениях» испытывает человек, получивший столько переломов и находящийся в посттравматическом стрессе. На вопросы об обезболивании врачи отвечали, что хороших препаратов в больнице нет и колют, что есть. Иногда кололи, кажется, пенталгином. По сути, меня обрекли на пытки, и я плакала ночи напролет. В выписке не перечислено ни одного обезболивающего, только противовоспалительные и антибиотики. ПИТАНИЕ После перевода из реанимации в обычную палату санитарка давала мне 3-4 ложки и уходила к другим больным, хотя видела, что из-за переломов я не могу есть сама. Еда в принципе не соответствовала нормативам ни по количеству, ни по качеству. Передачи из дома разрешили передавать только на шестой день, что нельзя объяснить ничем, кроме наплевательского отношения. Водой меня поил только санитар-студент через трубочку из-под капельницы, и это меня спасло. Остальные ставили на тумбочку, до которой я не могла дотянуться, бутылку с водой и уходили. СЕСТРИНСКИЙ ПОСТ До кнопки вызова медсестры на стене из-за ушибов и переломов я тоже не могла дотянуться, даже когда научилась садиться. Медсестра посоветовала кричать. Кричала - не приходили! Матрас по моей просьбе не поправляли, он потихоньку сползал, и в конце концов я упала с кровати. Минут 15 лежала и кричала, на крик не реагировали. Доползла до двери, стала стучать в нее найденной на полу железной скобой, и через 15 минут появилась медсестра. Она позвала санитара, и тот поднял меня на кровать за подмышки со сломанной ключицей! Несломанной рукой я написала жалобу правозащитнице Марии Арбатовой, и после телефонного разговора с ней в моей палате появился главный врач учреждения и спросил, почему я упала. Объяснила про матрас, но в беседе с Марией Арбатовой он заявил, что ему неизвестно о моем падении с кровати, после чего перевел меня в палату ближе к посту медсестры. УХОД ЗА ЛЕЖАЧЕЙ БОЛЬНОЙ На всех больных было три санитара: студент, сантехник и пенсионерка. Гигиенические процедуры производил мне только один из них - студент. Остальные не давали чистить зубы, не умывали, не причесывали, в палате не проветривали, почти не убирали. Кровать по моей просьбе не всегда поднимали: то говорили, что не знают, как это делать, то утверждали, что им за это не платят. После очередного телефонного разговора с Марией Арбатовой главврач хотя бы дал распоряжение отрезать мне образовавшиеся колтуны на голове вокруг швов, причинявшие жуткую боль, поскольку я лежала на них. Раздраженная этим приказом медсестра садистски отрезала колтуны возле зашитых свежих ран. Будучи совершенно беспомощной, я практически оказалась в пыточной. МОСКОВСКАЯ ФИЛАТОВСКАЯ БОЛЬНИЦА №15 В связи с тем, что я прописана Москве, Мария Арбатова вела с департаментом здравоохранения столицы переговоры о переводе в нормальную клинику. Она передала мою жалобу на неоказание медицинской помощи депутату Государственной думы по Одинцовскому округу Оксане Пушкиной, та немедленно приняла меры, и в конце концов для моей транспортировки в Филатовскую больницу №15 приехала машина скорой помощи с двумя врачами. Один из них ушел за выпиской, второй остался со мной и вызвал медсестру. После просьбы поменять мне памперс она сделала это неохотно и грубо, а собирать вещи отказалась. Шокированный врач скорой помощи собрал вещи сам, а его коллега, ходивший за документами, вернулся ни с чем. Оказалось, главврач на согласованную встречу не явился, выписные документы были не подготовлены. Вместо них выдали крохотный листочек со стертой печатью сверху и треугольной печатью для больничных листов снизу. В этом листочке была перепутана даже моя группа крови, спасибо, что там не понадобилось переливания. ПЕЧАЛЬНЫЕ ИТОГИ В результате проволочек, которые на совести Красногорской больницы и Одинцовской поликлиники, я была прооперирована в Филатовской больнице только через две недели после получения переломов, в результате чего получила инвалидность II группы. И потому настоятельно прошу провести служебное расследование того, как человека с подобными сочетанными травмами могли перевезти в учреждение, не готовое их не только лечить, но даже зафиксировать, обезболить и организовать уход за лежачей больной. Все это грубо нарушает Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации». В свете пережитого меня ничуть не удивляет, что Управление СК РФ по Московской области возбудило уголовное дело по факту смерти двух пациентов в этой же больнице. Подготовил Андрей Князев. Фото: ADOBE STOCK